Свобода…. Ничто не удерживает. Можно лететь навстречу ветру, замирать от резких порывов, наслаждаться лаской, впитывать последние лучи. Ощущать щекочущее касание уже сухой травы, радоваться разлетающимся во все стороны брызгам.

И Янка. Только что пылающая от гнева девушка сейчас казалась самой счастливой. Она ласково что-то шептала коню, гладила его по мускулистым бокам и теребила шелковистую гриву. Ее длинные ноги обнимали мускулистое тело скакуна. А я больше не мог ни о чем думать. Представляя ее ноги, хотелось подойти ближе, чтобы рассмотреть малейшие изгибы. Услышать тихий смех, почувствовать, как она задерживает дыхание, предвкушая свободу. Я не знаю, что такое свобода. Но обидно не от этого. А оттого, что животное, живущее в загоне, более свободно, чем мы — люди, живущие в современном мире.

— Я согласен! Мне пора! — я схватил пиджак и выбежал из дома, по пути набирая номер.

— Я скоро буду!

— Но сегодня не суббота! — вяло отозвалась Настя.

— Да по *уй мне на твой график!

Глава 17

Олег

— Э! Ковбой! — я уже в пятый раз посмотрел на часы, когда тихий утренний двор взорвало от резкого звука торможения. В распахнувшуюся дверь подъезда высунулась встревоженная консьержка. Бросив ей извиняющийся жест, убрал пачку сигарет, которую уже приготовил, чтобы скоротать время. Мара со свистом припарковался рядом. Дикий рев Мустанга было слышно еще на подъезде к жилому комплексу. Илья вылез из машины, коварно прищурившись. — Сколько можно тебя ждать?

— Олежка, друг, неужели ты никогда никого не ждал? — он выпустил в воздух густое облако сигаретного дыма и надел очки. — А как же Наташка Смирнова?

— Эй, нарик! Кто тебе выдал инструмент для самоубийства? — я выхватил сигарету и отвесил другу звонкий подзатыльник. — И это не я ждал Смирнову, а она меня.

— Знаю… знаю… — Илья потирал ушибленное место, изредка посматривая на меня. — Тебя сложно окрутить, а вот я бы встретился еще разок со Смирновой. Не видел ее с выпускного!

— Что, менее приметной машины не нашлось? Обязательно на пробежку нужно приезжать на Мустанге? — сам питал слабость к таким мощным, своенравным и дерзким тачкам, но уж больно они приметные. Пробежался пальцами по отполированному капоту, проскользил по воздухозаборнику, приятная прохлада железа сменялась диким жаром от недавно заглушенного движка. Темно-серый, почти асфальтовый цвет кузова, и абсолютно классическая, широкая полоса цвета металлик пересекала всю тачку, начиная с бампера, заканчиваясь на коротком багажнике.

— Нет, мог, конечно, и на мерсе приехать, но мне на встречу сегодня, поэтому уж извини.

— И давно на встречи ездят на коллекционных тачках? — как можно не наслаждаться подобным творением человека? Это плевок правилам и ограничениям, а уж в этом Мартынов был мастак.

— Нет, совершенно недавно. С сегодняшнего дня, поэтому твоя консервативная ласточка нам не подходит, — Илья закрыл машину, бросив ключи в карман серых спортивных штанов.

— А если серьезно?

— Решил делом заняться, раз уж у меня появились няньки, которые следят за каждым моим шагом. — Мара улыбнулся и медленной трусцой побежал в сторону набережной.

— Так, а теперь поподробнее. Не заставляй связывать тебя. Куда вляпался? — немного постояв, пребывая в легком шоке, побежал за Ильей. Какие могут быть дела у того, кто тратит свое время исключительно на потребление всех благ, созданных человеком, начиная с тачек, заканчивая авторской кухней.

— Никуда! Сами же говорили, что пора за ум браться!

— За что браться? Маара, не смеши! — я обогнал Илью, чтобы посмотреть в его глаза. — Ладно! Молчу! Только расскажи. Давай обойдемся без сюрпризов?

— Решил открыть автоклуб.

— Что сделал? Решил?

— Наскалов, прекрати. Я, может, и исхудал, но сила удара осталась! — Мартынов остановился и сел на мраморный парапет, скрестив руки на груди.

— Ладно. Может, расскажешь, раз уж моя пробежка отменяется?

— У меня есть огромная территория недалеко от города, еще дед дарил на совершеннолетие. Никаких жилых поселков, только удобная развязка и сплошное поле с горами и пригорками.

— И?

— И хочу построить гоночные треки разных уровней сложности. Такого у нас еще нет, да и не только в нашей области. Треков нет, а вот гонщиков предостаточно. Лучше уж пусть гоняют на специальном покрытии, чем на дорогах! Ставки, телки, тачки! Это же рай!

— Мара? Это ты? — я не удержался и стал ощупывать друга.

— Олег, прекрати. Я, конечно, понимаю, что амплуа торчка за мной останется надолго, но ты же знаешь, что я не конченый придурок! — зашипел он, отбиваясь от моих рук.

— Ты с самого детства бредил тачками. Сколько раз мы тырили по ночам шестисотый твоего отца?

— Да, знаешь, мне кажется, что именно тачки держали меня, пока вас не было. Потом пытался Бояра. Теперь ты.

— Раз уж пошла такая пьянка, то я поеду с тобой. Очень хочется посмотреть на твою земельку. Только сначала пробежим. Осталось всего три километра.

— Сколько?

— Три с копеечками. Давай, не ной, — я вскочил и побежал, постепенно увеличивая темп.

— Я не ною. Но с тебя душ.

— Да сколько угодно! Семь дней в неделю мой душ в твоем распоряжении.

— Сколько? Охренел, что ли? Какие семь дней?

— Могу перечислить. Понедельник, вторник…

— Ну, давай хотя бы три?

— Семь!

— Шесть!

— Хорошо! Шесть, — я тихо рассмеялся, не без удовольствия наблюдая, как серое и безжизненное лицо Ильи наливается румянцем.

***

— А еще открою мототрек. Давно мечтал освоить мотоцикл, — с нескрываемым энтузиазмом говорил Мара, пока мы с ним взбегали по лестнице на двадцать пятый этаж.

— Тш-ш-ш-ш! — зашипел я, подойдя к двери. — На лестницу! Живо!

Как только Илья отошел на безопасное расстояние, я стал осматривать стальную дверь. Коврик, который я каждый раз сдвигаю вправо, когда ухожу, сейчас лежал ровно посередине. Нагнувшись, стал осматривать замочные скважины на царапины или иные признаки взлома. Никто не может случайно передвинуть коврик. На площадке всего две квартиры. Старушка живет в квартире напротив, да и не станет она нагибать свою больную спину, чтобы поправить ковер. Ни царапин, ни вмятин… Черт! Я достал жвачку и залепил глазок и микрокамеру видеодомофона.

— Что? — Мара нервно теребил сигарету.

— Там кто-то есть! — я спустился на пролет, пытаясь понять, что делать дальше. — Тебе нельзя! Ты новую жизнь начинаешь!

— Сука! — он слегка толкнул меня в бок, когда я отобрал сигарету. — Ментов?

— Придурок, что ли? — в одну затяжку высадил сигарету и затушил в горшке с цветком. — Стой тут, пока не свистну!

Тихо подойдя к электрощиту, достал тщательно спрятанный нож. Чтобы не спугнуть «гостей», не стал вырубать пробки. Лучше застать врасплох. По миллиметру вставил ключ в скважину. Черт! Дверь открыта.

Тишина квартиры не предвещала ничего хорошего. Отпустив хромированную ручку, остановился на пороге, прислушиваясь. Прихожая не выдавала никаких признаков вторжения. На полу не было обуви, конечно, не станет же взломщик разуваться или убирать за собой ботинки в шкаф. В гостиной послышался шорох. Прижавшись к стене, стал медленно двигаться по квартире. Кухня пуста. Гостевая комната тоже. Дверь в столовую закрыта, но это даже к лучшему. Шаг за шагом двигался по коридору, затаив дыхание. Голова вибрировала от мыслей. Стараясь усмирить гнев, продвигался все дальше и дальше, ступая так тихо, как только мог, учитывая собственный вес. Терпеть не могу, когда врываются на мою территорию. Хотя она уже перестала быть моей, в последние несколько недель квартира превратилась в гостиницу. Но все равно, это моя территория, здесь мои правила. Дойдя до раздвижных стеклянных дверей, замер. Сквозь матовое, практически непрозрачное стекло было невозможно рассмотреть комнату полностью. Только передвигающийся силуэт. Только шорохи, похожие на легкие шаги, напоминали о постороннем присутствии. Легкие шаги? Б*ять! Меня аж затрясло, когда быстро заглянул в зал.